Театр на Таганке у меня навсегда связан с именами Высоцкого и Любимова. Я никогда не был театралом, хотя моя мать с детства пыталась привить мне любовь к сцене и мечтала, что я стану актером. От нее я впервые услышал и о Владимире Семеновиче Высоцком, и о Юрии Петровиче Любимове.

Как человек, любящий Высоцкого, я глубоко благодарен Юрию Петровичу за то, что он стоял у истоков раскрытия таланта нашего русского гения и все сделал для того, чтобы помочь ему развиться и обрести зрелые  формы.

Яркий режиссер-новатор, Любимов сам пережил несомненную человеческую славу. Его театр в России любили, и целые десятилетия туда не прекращался поток зрителей. Я помню спектакли «Пристегните ремни!», «Добрый человек из Сезуана», «Антимиры» и «Мастер и Маргарита». Мы шли на них, затаив дыхание, полагая, что встретимся там с затаенной правдой жизни. И действительно, театр ломал наши привычные поведенческие стереотипы, приучал жить не по лжи и постепенно делался культурно-политическим авангардом искусства «застойного времени». Не по классической формуле исполнения ролей, нет, а по актуальности тем, по смелости постановки и по оппозиции к существовавшему строю. Люди шли туда за правдой как в живой храм искусства, где актеры почти не играли, а проживали свои роли. Излишне говорить, что достать билеты на эти спектакли было практически невозможно.

Театральный коллектив – исключительно сложное сообщество. Любимов часто был жестким и крайне требовательным к игравшим на сцене – и это было вполне естественно. Творческий человек сугубо нуждается в мудрой и сильной опеке. Не был исключением в этом плане и Владимир Семенович. Я знаю, как глубоко он почитал Любимова, как всегда прислушивался к его советам и как под его руководством вырос в сильного и многогранного  актера. Вместе с тем мне известно, что Высоцкий одновременно и побаивался Юрия Петровича, зная, что ему, поэту, крепко достанется от режиссера за очередные загулы. Однако Любимов, по делу ругая поэта, неизменно прощал ему все проступки – исчезновения, опоздания и в ряде случаев известные проблемные состояния.

В актерском коллективе тоже были в курсе дела, что Любимов покрывает Высоцкого и великодушно прощает то, что никогда не простил бы никому другому. На вопросы, для чего он так делает и почему относится к Высоцкому с бесконечными поблажками, Юрий Петрович отвечал с улыбкой приблизительно так: «Понимаете ли, он Поэт, и этим все сказано. У него совершенно особая тонкая натура, которой нет ни у кого из нас. Поэтому ему разрешается то, что не положено простым смертным». Такой ответ, естественно, раздражал «таганскую» среду, но никто ничего поделать с этим не мог.

Для меня сюжет с перманентным прощением Высоцкого – основополагающий в личности Юрия Петровича. Великодушие и любовь по отношению к тем, кто достоин таких чувств – как это прекрасно! Поражаюсь вновь и вновь той изначальной интуиции Любимова, которая озарила его в тот день и час, когда в 1964 году он впервые прослушал, как и что поет Владимир Семенович, и сразу понял, кто пришел к нему на Таганку и кто впоследствии прославит его передовой театр.

Юрий Петрович отошел ко Господу в библейском возрасте, пресыщенный днями.

За его спиной – напряженно прожитая яркая жизнь, театральная и общественная.

Он повлиял на время своей эпохи и приблизил ее драматические развязки.

Покинув земную юдоль, он встретит там всех, кто был ему дорог.

Нет сомнения в том, что он встретит  там и Владимира Высоцкого, которого всю жизнь и любил, и защищал, и ценил.

Мир их душам. И да простит Всемилостивый Господь все прегрешения их и да отрет всякую слезу с их глаз.

Протоиерей  Михаил Ходанов