переправа



Исход. Экскурсия в мегаполис. Окончание



Опубликовано: 16-11-2010, 20:30
Поделится материалом

Журнал "Переправа"


Исход. Экскурсия в мегаполис. Окончание

 

Читайте окончание увлекательного и познавательного литературного цикла «Исход. Экскурсия в мегаполис» писателя и общественного деятеля Александра Нотина. Автор излагает свою версию и духовное осмысление эпохальных событий, которые, по его мнению, должны произойти в России и во всём мире через двадцать лет. Начало цикла – в номерах 2, 3, 4, 5, 6 за 2008 год, в №1 за 2009-й и в 1, 2, 5 номерах за 2010 год… Идёт десятый год смуты в России. На пепелище отжившей цивилизации появляются «островки спасения» – православные укрепрайоны, население которых потом и кровью начинает отстраивать новую Россию. Размеренное течение жизни небольшого села Казачий Дюк, расположенного в «медвежьем углу» одного из таких укрепрайонов – Псковско-Великолукского, нарушается появлением группы вооружённых диверсантов. Их цель – попасть на заброшенный секретный полигон в окрестностях села. Кто они и чего хотят? Установить место базирования группы и организовать наблюдение за ней берутся юные «витязи» из местного православного отряда. Его командир Егор Чеботарёв неожиданно попадает в плен, но ему удаётся бежать с ценной информацией.

 

Операция «Захват» – 27 октября 2022 года


 – Wake up, boss! Очнись! Егор вернулся!


Голос американца шёл откуда-то издалека, словно доносился из глубокой шахты. Голос был полон тревоги, и Антон вроде бы уже начал соображать, что ночь миновала и пора вставать, но ватные объятия утренней неги не желали отпускать своей законной добычи, а тело, пренебрегая сигналами насильственно разбуженного мозга, свинцовой массой вжималось в землю как в пуховую перину. Впрочем, всё хорошее когда-нибудь кончается…


– Сколько сейчас?


– Три сорок утра.


– Кто вернулся, откуда?


– Да проснись ты, shertyaka! – Крис уже смекнул, что американизмы на Антона действуют слабо, и прибег к проверенному русскому крепкому слову. – Егор вернулся, ну, тот самый парень, помнишь? Да проснись ты наконец! «Витязь» из Дюка – тот, что вчера исчез. Вернулся он, вырвался из лап бандитов. Пришёл в деревню, а оттуда – прямиком к нам. С кучей важной информации. Требует тебя – лично и срочно. Говорит – ждать нельзя. До подъёма, правда, ещё далеко, но я решил, а вдруг у парня действительно что-то важное. Ну как, продрал наконец глаза? Звать его?


 – Ладно, Крис, будет тебе ёрничать, покемарить уж нельзя генералу минутку-другую. Зови, конечно, этого Егора. А заодно пригласи ко мне сюда майора Громова из первого отдела.


Крис отправился выполнять поручение, а Антон скатал рулоном спальник, служивший ему подстилкой, и (удобно всё-таки спать одетым!) выглянул из палатки. Холодный утренний туман живо напомнил травмированной спине и костям о капризном нраве своей госпожи – северной русской осени. Не помогли ни стёганая десантная куртка, ни махровый свитер, подаренный матерью на сорокалетие. Холод царапал и щипал лицо, бесцеремонно лез под одежду, словно норовил сказать: рано ты, брат, вылез из тепла палатки, ночь ещё не прошла, марш назад! И Антону вдруг страстно захотелось закурить – как будто дым сигареты мог защитить его от промозглого утра.


– Товарищ генерал, разрешите обратиться? – из тумана вынырнули две фигуры. При ближайшем рассмотрении – Крис с Егором.


– Валяйте, обращайтесь!


– Егор Чеботарёв. Прибыл из Казачьего Дюка по приказу товарища Мальцева. Для доклада. – Юноша отдал честь и вытянулся по стойке смирно.


– Вольно, Егор Чеботарёв. Сделаем так, друзья, – возьмём на абордаж штабную палатку и, пока все спят, попьём горячего чайку и выслушаем твой доклад. Заодно и обсудим его.


– Товарищ генерал, я должен сначала кое-что сообщить вам с глазу на глаз.


– Это ещё что за конспирация! От Криса у меня секретов нет. Так что давай, выкладывай, что там у тебя, не стесняйся.


– Это по поводу бандитов в лесу… – Егор кратко поведал о своих мытарствах в лагере наёмников, пленении и последующем побеге. Затем, уже более подробно, – о подслушанном разговоре Грома с двумя неустановленными собеседниками (Егор был уверен, что ими и были те самые неуловимые Профессор и Андерсен). В частности, в этой беседе Гром упомянул о некоем «источнике» в штабе Армии обороны, от которого, по его словам, за последние три года поступило немало «весьма ценной информации». Ни фамилии, ни каких-либо явных примет «источника» в разговоре не упоминалось, во всяком случае, Егор ничего такого не слышал, но похоже, что речь шла не о рядовом сотруднике.

– Это что ж получается, товарищ генерал, они с самого начала знали, что за ними следят?


– Выходит, что так. Но ты погоди, погоди, парень, не гони лошадей, дай-ка сначала сообразить, что к чему. То, что ты узнал, не просто важно – я бы сказал, это архиважно. Но всё равно айда в штаб – а то зябко тут, да и утро скоро, а оно, брат, мудренее вечера.


В штабной палатке Егор ещё раз, но теперь более обстоятельно, изложил факты и наблюдения, добытые им в лагере наёмников. Антон с Крисом делали пометки в блокнотах, уточняли расположение дозоров и огневых точек бандитов. Упомянул Егор и о пресловутых «банках», из-за которых сначала чуть не подрались, а затем едва не поплатились головами Шило с бородачом…


– Каким таким бородачом? – живо заинтересовался Антон. – Этим?


– Он самый, товарищ генерал, – подтвердил юноша, увидев фото Сократа. – Он у Грома что-то вроде правой руки.


– Ну а «банки» эти, часом, не попались тебе на глаза?


– Сами «банки» я не видел, а вот место, где они хранятся, кажется, да. – Егор подтянул к себе нарисованный от руки план лагеря бандитов, на секунду задумался, а затем уверенно, в правом верхнем углу вывел кружок. – Это тут. Сразу за палаткой Грома. Там замаскированный вход в старый дот… или в подземное укрытие.


Я ещё подумал: дот старый, затхлый, а дверь у него новая, стальная. То есть не совсем, чтобы новая, – вырезана автогеном из куска металла. (Вот, кстати, для чего они, Антон Ильич, инструмент и электроды из мастерских стащили!) И ещё: около этой двери круглые сутки стоит охрана. Рацию, и ту никто так строго не охраняет. А тут – сразу и дверь, и охранник с автоматом. С чего бы? Кстати, товарищ генерал, они всё время упоминали о каком-то «багаже».


– Что именно говорили?


– Ну, что, дескать, надо его доставить по назначению. Все семь «мест».


– Так и сказали: «семь мест»?


– Я хорошо расслышал. Ещё удивился: кругом лес, при чём здесь багаж?


– Но в цифре семь ты уверен? Ничего не перепутал?


– Точно семь. Я ещё подумал: везучее число.


– Молодец, «витязь»! От имени командования Армии обороны объявляю тебе благодарность – за храбрость, смекалку и наблюдательность! Ну а теперь признайся, только честно: страшно было?


– Было немного, но только вначале, товарищ генерал. А потом помолился, подумал, сообразил, что делать, – и даже интересно стало.


 – Куда уж интереснее!.. По краешку ты, брат, прошёл, по самому лезвию ножа. И что молился в трудную минуту, тоже молодец! Я всегда молюсь – и когда мне плохо, и когда хорошо. И Крис тоже, и другие. Это здорово, если рядом с тобой друзья. А когда нет никого – вот хотя бы как приключилось с тобой? Что тогда? Если по-настоящему верить, ты уже не один. И никогда не останешься один. Господь всегда в твоём сердце, и всегда к Нему можно припасть, испросить совета, помощи, защиты. И, что самое главное, – получить искомое! Помнишь в Евангелии: просите и получите, стучите и отворят вам?..


 – Разрешите войти? – раздался сиплый голос из-за полога палатки.


 – Входите.


В палатку, пригнувшись, вошёл немолодой, лысоватый, полный человек лет пятидесяти, с заспанным, явно недовольным лицом.


 – Майор Громов, начальник первого отдела, прибыл по вашему приказанию.


 – Проходите, Савелий Маркович, располагайтесь, и, пожалуйста, без лишних церемоний. Перейдём прямо к делу. Необходимо оперативно направить в Центр и продублировать в «Подсолнухи» шифровку следующего содержания: «Ввиду важных обстоятельств, открывшихся на месте, начало операции «Захват» переношу с семи на пять часов утра сегодняшнего дня. Общий план боевых действий и сопутствующих мероприятий, согласованный ранее, оставляю в силе». Дата, подпись. Записали? Всё понятно? Исполняйте!


 – Но как же так, Антон Ильич, как же так? Ведь готовились-то к семи. Люди спят ещё. Командиры не в курсе… – Майор явно занервничал. Закрыв блокнот для черновиков, он не спешил уходить: в растерянности топтался на месте, вытирал испарину со лба и как-то странно, просительно заглядывал в глаза Антону.


 – Не беспокойтесь, Савелий Маркович. Так надо! Люди у нас опытные, и не такое повидали на своём веку. Объявим побудку, и глазом моргнуть не успеете – все, как один, в строю стоять будут. Вы ступайте, майор, делайте свою работу, а нашу работу оставьте, пожалуйста, нам. Да, и вот ещё что. С подтверждением об отправке телеграммы придёте доложить лично – я вам кое-что ещё надиктую.


Майор отправился восвояси. Антон посмотрел на Криса. Тот утвердительно кивнул, брезгливо поджав губы. Вызвали ординарца, и, как ни упирался Егор, тот препроводил его в медпункт на «дежурный осмотр». В сопроводительной записке, тайно переданной начальнику медпункта Вере Леонидовне, предписывалось обеспечить командиру отряда «витязей» Егору Чеботарёву «полноценный отдых» (на словах, через ординарца Антон уточнил: «Таблетку снотворного и сон до упора»).


 – Крис, слушай сюда! – взволнованно сказал Антон, дождавшись, когда они остались одни. – Сейчас, может быть, не время, да и говорить мне об этом неприятно, но откладывать нельзя: реакция Громова на решение перенести начало операции мне что-то сильно не по душе. Дай Бог, чтобы я в нём ошибся. Вижу, и ты схожего мнения. Что-то с ним неладно. Займись этим немедленно. Проверь, имеет ли наш майор прямой доступ к передатчику?.. Насколько я помню, согласно инструкции – не должен иметь. В эфир выходит только дежурный радист. Сделаем так: пригласи к себе радиста и под страхом смерти прикажи ему, прикажи от моего имени, ни на шаг, ни на секунду, ни при каких обстоятельствах не отходить от полевой рации вплоть до момента окончания операции. И никому ни слова. Это приказ! И ещё – переговори, только осторожненько, с глазу на глаз, с контрразведкой: с сего дня пусть они негласно присмотрят за майором. Интересует всё: его прошлое, связи, передвижение, контакты. Докладывать мне лично.


 – Are you sure, Anton?


 – Да, я уверен, Крис. Не утверждаю, не могу утверждать, что Громов – предатель, но в свете полученной сегодня информации, с учётом наших с тобой – помнишь? – синхронных наблюдений и давних сомнений я просто обязан сделать всё, что в моих силах, чтобы пресечь канал возможной утечки информации. Не мне тебе объяснять, сколько мы уже потеряли и сколько ещё потеряем времени, сил, жизней наших товарищей, если не выявим «крота» в своих собственных рядах!


По команде Антона палаточный городок Армии обороны ожил, зашевелился, затопал сапогами, заговорил командирскими голосами. Заспанные повара на скорую руку готовили горячую еду – как говорится, то ли ранний завтрак, то ли поздний ужин. Удивлённые командиры подразделений собрались в уже знакомой штабной палатке, теряясь в догадках.


«Товарищи, – сказал Антон, дождавшись тишины, – наши планы круто изменились. Выступаем (он посмотрел на часы) через сорок минут. Время атаки – пять ноль-ноль. Казачий Дюк уже оповещён. Диспозиция и основные задачи, поставленные перед каждым из вас, остаются прежними. Несколько новых вводных для штурмовой группы и разведчиков.


Первое: в лагере противника – план перед вашими глазами – находится объект под условным названием «старый дот». Это здесь. Всем видно? Хорошо. Отныне это наша главная цель. Задача – с ходу прорваться к объекту и взять его под надёжную защиту. Имейте в виду: для противника это тоже объект номер один, и он может и, скорее всего, попытается либо вывезти содержимое дота, либо, на худой конец, уничтожить его. Ни то, ни другое мы допустить не имеем права. Любой ценой. Повторяю, любой!


И ещё: ранее поставленная задача по обнаружению и аресту гражданских лиц, находящихся в лагере бандитов, остаётся в силе. Уточнение: один из них предварительно установлен. Это иностранец, для нас он представляет особый интерес. На этом всё! 


Если вопросов больше нет, через двадцать минут выступаем.


 …Лес встретил штурмовую группу утренней свежестью, густым туманом и напряжённой предрассветной тишиной. Антон шёл в передовой группе (не удержался-таки, не усидел в штабе!), как всегда, в связке с Крисом, метрах в ста от разведчиков, задачей которых было «по-тихому» снять посты внешней охраны. «Грамотно идут, – невольно позавидовал навыкам своих бойцов генерал, – ни веточки под ногами не хрустнет. Орлы!».


На часах пять ноль-ноль. Огибая лагерь наёмников с юга, они вышли к разрушенной столовой, где Егор два дня назад инспектировал братьев Ершовых. «Тс-с-с…» – раздалось из кустов, и Антон сквозь клочья тумана у поваленной берёзы разглядел двух сержантов из штурмового отряда. Один склонился над телом человека кавказской наружности, в горле которого торчала ручка десантного ножа, другой знаком предупреждал – не спешите, ещё рано! Через секунду оба растворились в бетонно-арматурных джунглях полигона.


Справа по курсу раздались глухие хлопки. «Началось! Бьют из автоматов с глушителем – значит, всё в порядке, значит, бьют наши, значит, им всё-таки удалось застать противника врасплох!» – обрадовался Антон. И прибавил шагу. Через минуту-другую ответно застрекотали автоматы бандитов. Антон и Крис, что было сил, рванули вперёд. Вот они, первые палатки! Слева от американца мелькнула чья-то тень. Ударил выстрел. Пуля пролетела мимо, срезав ветку над головой американца. Нагнувшись, Крис всем телом выбросился вперёд и ударом головы в живот сбил с ног вероломного врага. Им оказался невзрачный человечек в куртке и спортивной шапке. «Сдаюсь, сдаюсь, – хрипел он, превозмогая боль, – не убивайт. Я есть подданный Швеции!» Не обращая внимания на завывания, Крис деловито перевернул задержанного на живот, заломил ему руки и крепко связал. Обернулся к Антону – тот тоже не терял время: прикрывал другу спину и одновременно вслушивался в звуки боя, стараясь разобраться, что к чему.


– Прими этого задохлика и, смотри, глаз с него не спускай!» – рявкнул Антон подоспевшему на выстрелы сержанту из группы оцепления и, не дожидаясь ответа, бросился вслед за Крисом. На бегу про себя отметил: стрельба вроде бы пошла на убыль.


Вот и первые палатки. За ними – дровяной сарайчик и поляна, столь красочно описанная Егором. Впечатление такое, будто здесь только что прошёл ураган. Изрешеченные пулями полотнища палаток разбросаны как попало, возле одной – два трупа в камуфляжной форме, на кострище – ещё один в дымящемся ватнике. Если верить описанию Егора, это, похоже, тот самый Шило. Дальше, дальше, вперёд! Вот и штаб наёмников. Как ни странно, он почти не пострадал. Перед входом, привалившись к сосне, стонет разведчик с окровавленной ногой, возле него с йодом и бинтами хлопочет санитарка. «Они там, внутри, – хрипит раненый, – там этот, Гром, и другие. Остальных ловят по лесу. Вроде никто не ушёл…».


– Крис, двигай в лес. Отыщи мне Макеева. Передай ему – Андерсена, похоже, взяли. Теперь главное – не упустить второго, как его, бишь? – Профессора. Пусть осмотрят каждый закуток, каждый кустик, каждую норку. И ещё раз предупреди внешнее кольцо – никто не должен проскочить за границы оцепления. Слышишь? Никто!»


Впервые за утро они разделились. Крис растворился в лесу, Антона же сейчас больше всего волновала судьба боевого плутония. Завернув за штабную палатку, он сразу увидел «объект». Действительно старый дот. Самодельная железная дверь открыта нараспашку. Возле двери – боец. Вытянувшись стрункой, докладывает: «Товарищ генерал, объект номер один принят под охрану. Попыток подрыва не было. Контратака отбита силами штурмовой группы. Потери с нашей стороны – три человека: один убит, двое тяжело ранены. Доложил рядовой Степанов».


 – Что это у тебя? – спросил Антон, указывая на окровавленный рукав солдата.


 – Так, пустяки, товарищ генерал. Сквозная. До свадьбы заживёт!


 – И сколько же тебе лет, жених?


 – Двадцать один, товарищ генерал.


 – Родом откуда?


 – Псковский, из Пустошки я.


 – Хорошо. Внутри кто-нибудь есть?


 – Никого. И ничего. Только цилиндры. Тяжеленные!


 – Сколько их всего?


 – Шесть штук.


 – Шесть, ты не ошибся?


 – Точно – шесть, сам пересчитывал.


 – Пойдём глянем.


В тёмном, сыром и абсолютно пустом подвале дота, напротив узкой щели, служившей когда-то бойницей, выстроились в ряд шесть (сомнений теперь не оставалось) одинаковых серебристых цилиндров, похожих на пузатые туристические термоса из нержавейки. Если здесь когда-то и был седьмой цилиндр (седьмое «место» в лексиконе наёмников), то в данный момент он отсутствовал.


Генерал попробовал на вес один из контейнеров – действительно увесистый, тянет килограмм на двадцать, не меньше. Такой в кармане не унесёшь. Ну что же, было здесь «седьмое место» или не было его – разбираться теперь ему, Антону Савину. И разбираться досконально, до кишок, до полной и окончательной ясности, так, чтобы убедиться самому и ещё суметь убедить Центр.


Между тем звуки выстрелов окончательно стихли, и на поляну потихоньку начали стягиваться разгорячённые бойцы. Вскоре вернулся и Крис, подталкивая перед собой – кого б вы думали? – нашего старого знакомого Сократа. Правда, на этот раз бородач и не думал «валять Ваньку», как год назад в осеннем лесу под Клином. Поник, поблек наш Философ, потерял лицо, как говорят китайцы. Издалека признав Антона, он совсем скис и обмяк, и Крису пришлось чуть не волоком тащить его последние метры. Одним словом, Сократ, проходивший у бандитов под кличкой Философ (бывают же такие совпадения!), пребывал на грани нервного срыва. Пропустить такой благоприятный момент для допроса с ходу было бы, понятно, непростительной глупостью.


Крис уловил коварный замысел Антона с лёту, стоило только тому глазами указать на пленного, два мёртвых тела у палатки и при этом лукаво подмигнуть.


 – Что с этими, кто их? – спросил он генерала, указывая на трупы и разворачивая Сократа таким образом, чтобы тот мог вдоволь налюбоваться на своих бывших подельников.


 – Не признавались, гады. Пришлось пустить в расход.


 – А этого куда?


 – Смотря по тому, как вести себя будет, а пока – на допрос.


– Давай, шевелись, bastard! Чего застыл? Move your ass! What the hell are you waiting for?  – заорал что есть силы Крис и втолкнул полумёртвого от страха Сократа в пропитанный порохом (тому показалось, что ещё и кровью) бывший штаб наёмников. Следом вошёл Антон. В палатке за столом сидел капитан Макеев с обычным своим угрюмым видом и закатанными по локоть рукавами. В углу очень кстати стонал тяжелораненый, без сознания Гром и лежал (санитары ещё не подоспели) ещё один убитый бандит. Обстановка для психологического допроса – нарочно не придумаешь.


 – Фамилия, имя, отчество? – тихо спросил Антон.


 – Я всё скажу, не сомневайтесь! Я никого не убивал! Я всё скажу!


 – Итак?


 – Ерёмин Александр Митрофанович, 1981 года рождения, русский, женат, проживаю…


 – До биографии твоей, господин Ерёмин, мы, Бог даст, ещё доберёмся. Это в случае, конечно, полной искренности и готовности сотрудничать с Армией обороны. Ты ведь и сам знаешь, сколько за тобой водится разных грешков, не так ли?


 – Спрашивайте, я всё скажу!


 – Где Профессор? Его нет ни среди убитых, ни среди пленных. Скольких мы насчитали тех и других, товарищ Макеев, а? Одиннадцать? А сколько всего было людей в лагере? Ну, Ерёмин?


 – Двенадцать, гражданин начальник, ровно двенадцать! Семь военных, включая меня (хотя я не военный, верьте мне, и я ещё докажу это!), трое бывших зэков и два гражданских – Профессор, как вы верно изволили выразиться, и иностранец по фамилии – а может, прозвищу? – Андерсен, но откуда он, этот иностранец, я ей-богу не знаю.


 – Ладно, Бога и Андерсена пока оставим в покое. Сейчас меня интересует Профессор. Что тебе о нём известно?


 – Честно? Почти ничего. Гром нам категорически запретил общаться с гражданскими. Даже говорить с ними. Этот Профессор (так его звали за глаза ребята, но он, насколько я знаю, не возражал) с утра до ночи копался под землёй. Чего уж он там искал, неизвестно, только однажды ночью они с Громом вывезли на тачках и поместили в старый дот – я покажу, где это, – какие-то контейнеры серого цвета.


 – Сколько их было?


 – Вообще-то никто из нас их в натуре не видел, точнее, не должен был видеть. Таскали они эти штуки впотьмах, пыхтели, как негры на плантациях. В жизни бы не поверил, что Гром, который палец о палец бесплатно не ударит, способен так упираться. Потом, как они, значит, перетаскали эти контейнеры в дот, на другое утро замуровали вход железной дверью и поставили часового. Но я-то всё видел! Я в ту ночь дежурил по лагерю. У меня на глазах всё и происходило.


 – Так сколько?


 – Семь было контейнеров, ровно семь, господин генерал.


 – Когда и куда потом делся Профессор?


 – А вы меня не расстреляете?


 – Будешь говорить правду, останешься жив. Слово офицера.


 – Буду, господин начальник, обязательно буду. Какой мне смысл врать! Сегодня ночью ушёл Профессор. Провожал его Гром. Я их видел издалека, со спины. Больше, вот те крест, ничего не знаю. Куда, зачем он ушёл? Ничего не знаю.


Собственно говоря, Антон выяснил почти всё. Всё, что хотел. Ситуация предельно осложнилась. Несмотря на удачную и почти бескровную операцию, в самой главной для них задаче – захвате контейнеров с боевым плутонием – образовалась огромная дыра. Исчез, и притом в неизвестном направлении, целый контейнер радиоактивной «дряни», способной уничтожить миллионы людей. Надо действовать, и действовать надо безотлагательно!


– Этого – в Казачий Дюк, под строгий присмотр, – приказал Антон капитану Макееву, краем глаза отметив несказанное облегчение на лице Сократа, – пусть живёт, пока не врёт. Всем командирам – срочно собраться у меня».


Сократа увели. На носилках вынесли и Грома, который своими жалкими стонами так успешно играл свою роль – деморализовывал и без того не храброго десятка Сократа. Офицеры остались в одиночестве.


 – Что ж, товарищи мои дорогие, думаю, картина всем предельно ясна. С этого момента и до того счастливого часа, когда отыщется пропавший седьмой контейнер, мы с вами живём в режиме чрезвычайного положения. Наша последняя, но, признаюсь, весьма слабая надежда – внешний контур оцепления. Если Профессор задержан, мы с вами можем дальше спать спокойно. Если нет?.. Но не будем пока о грустном. Сложность ситуации ещё и в том, что никто из здесь присутствующих (Антон сделал паузу и обвёл глазами своих товарищей) не вправе разглашать то, чему мы стали свидетелями. Никому! Даже жене! Даже папе с мамой! Соответственно, нам будет очень трудно объяснять подчинённым, почему они должны, не смыкая глаз, искать этот треклятый цилиндр.


Часа через два, когда были получены отчёты от всех постов и групп внешнего оцепления, худшие опасения Антона, увы, начали сбываться. Каким-то непостижимым образом Профессору удалось-таки просочиться сквозь плотный и, казалось бы, непроходимый заслон. Единственная зацепка, оставшаяся в их распоряжении, – упоминание о некоем священнике, проехавшем на телеге с бидоном молока мимо Казачьего Дюка. Дело было ближе к полуночи, и назвавшийся отцом Евсевием батюшка охотно объяснил дозорным, что едет из соседнего села Анисьино с последней дойки и спешит в Забелье, что в трёх верстах от Дюка, чтобы успеть доставить молоко для больной внучки. Бидон на всякий случай открыли – действительно молоко. Батюшку отпустили восвояси, сделав лишь отметку в журнале.


Антон теперь почти не сомневался – это был он, Профессор собственной персоной! Во всей, так сказать, красе! Перепроверить, конечно, стоило, но можно биться об заклад – ни про какого отца Евсевия в Забелье никто и слыхом не слыхивал, и всё это липа, изобретательно, даже талантливо состряпанная Профессором, чтобы эвакуировать хотя бы один контейнер из опасной зоны. Каков, однако, артист! И надо же – ушёл, ловкач, не чистым полем (там его наверняка бы тормознули), а напрямки – через Казачий Дюк! Контейнер, вероятнее всего, был спрятан на дне бидона с молоком. Смело, ничего не скажешь!


Оставалась, правда, ещё одна неясность – она же, возможно, и надежда. Это тот самый пресловутый Крот в штабе Антона, сообщивший Грому и Профессору о подготовке операции «Захват». Через него, если постараться, можно вытянуть весь клубок. Дело за малым – вычислить и взять с поличным «засланного казачка», заставить его работать на себя. Впрочем, всему своё время. Пока же, увы, приходилось констатировать: «источник» Грома сделал своё чёрное дело. Слава Богу, что удалось застать-таки бандитов врасплох: не ожидали они атаки раньше срока, А не то не избежать бы тяжёлых потерь. Эх, дела! Оправдывайся теперь перед Центром!


Генерал устало присел на поваленное дерево. Рядом пристроился Крис. Оба молчали, думая, вероятно, об одном и том же. Каждый, исходя из опыта прожитой жизни, сознавал: одна операция кончилась – другая здесь же и началась. Каждый проигрывал в уме варианты дальнейших действий, готовясь в дружеском споре предложить лучший, то есть кратчайший путь к истине. Каждый сознавал свою личную ответственность перед лицом той угрозы, которая внезапно нависла над всеми ними в виде этого пропавшего контейнера. Над их общиной. Над тысячами и тысячами неизвестных им людей, перемалываемых жерновами Исхода в эти «последние дни».


Игра не кончилась. Она только начиналась. И будет эта игра очень даже непростой – скорее всего, намного сложнее и опаснее, чем все их теперешние предположения. Но они были не просто солдатами. Они были православными воинами, и как таковые в любой, самой отчаянной, самой, казалось бы, безнадёжной ситуации они вправе молитвенно уповать на то, что все испытания даны им неслучайно, а ниспосланы свыше – по воле Божьей или по Его попущению. И не бывает испытания, превышающего силы испытуемого. Не их дело оспаривать пути Божьи. А дело их – каждый день, каждую секунду прожитой жизни исполнять волю Того, кто однажды раз и навсегда призвал их идти за Собой, вернул в воинский строй и обязал к священному служению.


Занимался восход. Напуганное ночным боем лесное «население» понемногу приходило в себя, возвещая об этом соответствующими писками и свистами. Не обращая больше внимания на возмутителей тишины – неугомонных человеков, оно приступило к своим повседневным поискам хлеба насущного. Скоро, очень скоро последние следы операции «Захват» будут стёрты и поглощены ненасытным лесом.


«Так вот где, оказывается, закончилась прошлогодняя экскурсия в мегаполис! Надо же, какое совпадение!» – вдруг сообразил Антон. Он даже покачал головой, поражаясь причудливой замысловатости и непредсказуемости, с которой Промысл вяжет узоры человеческих судеб. Сократ и Шпилевой, Гром и Профессор, владыка Феогност и Крис – сотни индивидуальных узлов-судеб уже связались и переплелись на его глазах в течение одного только минувшего года! А сколько их ещё свяжется, принимая во внимание остроту и динамику лихо закрученной интриги.


 – It's all over? Boss! – Крис снова почувствовал, когда можно подвести черту.


 – Not yet, my friend, not yet! Всё ещё впереди.


Александр НОТИН

 

Перейти к содержанию номера

 

Метки к статье: Журнал Шестое чувство №6-2010, Нотин, Исход (главы)
Автор материала: пользователь pereprava12

Уважаемый посетитель, Вы зашли на сайт как незарегистрированный пользователь.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Комментарии к посту: "Исход. Экскурсия в мегаполис. Окончание"
Имя:*
E-Mail:*