6 октября 1993 Борис Ельцин приехал в Останкино. Пару дней назад здесь свистели пули, лилась кровь, а вооруженные боевики требовали прямого эфира. Теперь кровь с асфальта была смыта, тела увезены в морги, а президенту предстояло объясниться со страной. Он вошел в телестудию, посмотрел в камеру и произнес первые слова, слова, которые должны была услышать сограждане, в апреле выразившие своему лидеру поддержку и безоговорочное доверие.

 

«3 и 4 октября Россия пережила величайшую трагедию. Банды убийц и погромщиков хлынули на улицы нашей столицы», - начал свое выступление президент. «Они громили государственные учреждения, глумились над людьми, которых брали в заложники. Они захватывали городские автобусы и грузовики», - продолжал Ельцин. «В руках боевиков оказалось много оружия, боеприпасов и военной техники. Жизнь мирных горожан подвергалась смертельной опасности. «То, что происходило в Москве в последнее воскресенье, не было какими-то стихийными выступлениями. Все это имеет другое название - вооруженный мятеж, спланированный и подготовленный руководителями бывшего Верховного Совета, бывшим вице-президентом, руководителями ряда партий и общественных организаций».

 

В этот момент перед глазами Ельцина проносилась вся история новой России, его России. Упоминая вице президента, российский лидер мысленно окунулся в 1991 год, когда 12 июня выиграл первые президентские выборы. Он вспомнил, как буквально в последние часы перед подачей документов в ЦИК остановился на его кандидатуре, отказавшись от кандидатуры Геннадия Бурбулиса.

 

«Руцкой был выдвинут кандидатом на пост вице-президента за несколько часов до истечения официального срока подачи заявления в Центральную избирательную комиссию, - вспомнит Борис Николаевич позднее в книге «Записки президента». – «Руцкой был просто создан для избирательной кампании. Он как будто родился специально для того, чтобы быть запечатлённым на глянцевых цветных плакатах, участвовать в телевизионных трансляциях, выступать перед большим скоплением народа. Внешность заслуженного артиста, боевой лётчик — Герой Советского Союза, говорит резко и красиво. Одним словом - орёл!.. Женщины средних лет будут просто млеть от восторга при виде такого вице-президента! А голоса армии!.. Не раз и не два я возвращался в памяти к этому эпизоду, осознавая горький урок: нельзя тянуться за красивой формой. Простая логика может оказаться обманчивой - в жизни ничего не бывает просто. За всякое слишком простое решение потом приходится дорого платить».

 

Продолжая зачитывать обращение к согражданам, российский лидер продолжал прокручивать в голове события последних лет и думать. Думать о том, где ошибся в кадровом вопросе, а где слишком много шел на компромиссы с оппонентами и дал им почувствовать слабину.

 

Все началось 28 октября 1991 года. В этот день на V съезде народных депутатов, он выступил с обращением к депутатам и гражданам России, знаменовавшим окончательный крах советской системы: «Я обращаюсь к вам в один из самых критических моментов российской истории. Именно сейчас определяется, какой будет Россия, да и страна в целом, в последующие годы и десятилетия, как будут жить нынешнее и другие поколения россиян - начал свою программную речь первый президент. Обращаюсь с решимостью безоговорочно встать на путь глубоких реформ и за поддержкой в этой решимости всех слоев населения…. Два месяца мы живем практически в новой стране. Провал антиконституционного переворота оказался провалом для всей тоталитарной системы, основанной на диктате КПСС и господстве консервативного центра! Репрессивная система управления опустошила Советский Союз, разрушила его экономику и рассыпалась сама…. У нас есть уникальная возможность за несколько месяцев стабилизировать экономическое положение и начать процесс оздоровления. Мы отстояли политическую свободу. Теперь надо дать экономическую. Снять все преграды на пути свободы предприятий, предпринимательства, дать людям возможность работать и получать столько, сколько они заработают, сбросив бюрократический пресс. Должен сказать откровенно –  сегодня в условиях острейшего кризиса провести реформы безболезненно не удастся. Наиболее трудным будет первый этап. Произойдет некоторое падение уровня жизни, но исчезнет, наконец, неопределенность, появится ясная перспектива. Главное, что не на словах, а на деле мы начнем, наконец, вылезать из трясины, которая засасывает нас все глубже. Если пойдем по этому пути сегодня, ощутимые результаты получим уже к осени 1992 года…»

Для проведения реформ российский лидер получил от съезда полномочия в течение года издавать указы по вопросам банковской, биржевой, валютно-финансовой, инвестиционной и ряда других сфер деятельности. Его поддержало 876 депутатов и  лишь 16 народных избранников высказались против реформ. В случае если Указ Ельцина противоречил действовавшему законодательству, Верховный совет в течение 7 дней мог отменить его.

 

Ельцин лично возглавил правительство, назначив своими заместителями Егора Гайдара и Александра Шохина. Указом от 6 ноября 1991 года «Об организации работы правительства в условиях экономической реформы» российский лидер оговорил полномочия вице-президента Руцкого. Руцкой имел право участвовать в работе коллегии правительства, осуществлять взаимодействие правительства со структурами управления при президенте. Узкие полномочия сразу не устроили вице-президента и он начал выступать с критикой еще несостоявшихся реформ, практически сразу после их начала, перестав скрывать свои антирыночные убеждения. В декабре, совершая поездки по Новосибирску и Барнаулу, он заявил про недостаток ученых и специалистов в новом кабинете и назвал реформаторов мальчиками в розовых штанишках.

 

«С самого первого дня он считал, что вице-президент — это, если по-простому, первый заместитель президента», - вспоминал Ельцин. «Между тем даже школьник старших классов знает, что вице-президент — фигура представительская. Он выполняет разовые поручения, особые задания, данные ему президентом. Никакой самостоятельной политической позиции он — по определению — занимать не должен. Руцкой внутренне не желал принимать ситуацию, при которой сразу несколько ключевых фигур в российском руководстве, включая вице-премьеров, играли в политике гораздо более весомую роль, чем он. Он искал выход из этого тупика, уже понимая, что не сработался с президентом. И нашёл для себя роль поистине парадоксальную, никем не виданную доселе в нормальных институтах власти: роль резонёра, блюстителя нравственности, мольеровского святоши, который со смиренным и одухотворённым видом рвётся к президентскому креслу».

 

2 января 1992 года президентским указом «О мерах по либерализации цен» было прекращено государственное регулирование оптовых и розничных цен. Исключение составлял временный контроль над ценами на социально значимые товары. В своей лекции «Борис Ельцин в октябре 1993-го», посвященной Борису Ельцину, историк Николай Сванидзе обращает внимание на телевизионное обращение Ельцина, состоявшееся  накануне. В нем российский лидер сообщил согражданам, что «Россия отказывается от системы, которая заточена исключительно на военное производство и прекращает постоянную подготовку к войне со всем миром». Либерализация цен позволила в кратчайшие сроки наполнить пустующие магазины продуктами, товарами, заложить механизмы рыночной экономики, а так же ликвидировать угрозу голода

 

Не прошло и четырех месяцев с момента начала реформ, как 10 апреля следующий VI съезд народных депутатов принял постановление об отрицательной деятельности правительства. В этой ситуации Гайдар решил сделать неожиданный ход. Как пишет Ельцин: «на следующий день Гайдар приехал на съезд, попросил слова и подал коллективное прошение правительства об отставке. Это был гром среди ясного неба! Егор Тимурович интуитивно почувствовал природу съезда как большого политического спектакля, большого цирка, где только такими неожиданными и резкими выпадами можно добиться победы. А победа была - полной. Проект постановления с отрицательной резолюцией не прошёл. Были внесены поправки в конституцию, дававшие президенту дополнительные полномочия. Следующий очередной съезд отнесён на осень. Отставка Гайдара и его министров - не принята».

 

15 июня Ельцин назначил Гайдара ИО премьера, надеясь протащить его кандидатуру на очередном съезде, но этого не произошло. 9 декабря 1992 года VII съезд не утвердил кандидатуру Егора Гайдара на пост премьера, в связи с чем российский лидер на следующий день выступил там с речью: «Развитие событий на седьмом Съезде народных депутатов заставляет меня обратиться напрямую к народу. На Съезде развернуто мощное наступление на курс, проводимый Президентом и правительством. Я не призываю распустить Съезд, а прошу граждан России определиться, с кем вы, какой курс граждане России поддерживают. Курс Президента, курс преобразований или курс Съезда, Верховного Совета и его Председателя, курс на сворачивание реформ и, в конечном счете, на углубление кризиса. Я предлагаю Съезду принять решение о назначении всенародного референдума на январь 1993 года со следующей формулировкой: "Кому вы поручаете вывод страны из экономического и политического кризиса, возрождение Российской Федерации, - нынешнему составу Съезда и Верховного Совета или Президенту России?" Я как Президент подчинюсь воле народа, какова она будет». Редактор отдела политики «Независимой газеты», в ту пору парламентский корреспондент Иван Родин в статье «Опус Бориса Ельцина» отмечает, что в этой речи Ельцин пообещал оставить Гайдара во главе правительства. Съезд, - как отмечает Родин, принял соответствующую поправку в одну из статей конституции,  гласившую, что в случае роспуска законно избранных органов власти, президент автоматически попадает под процедуру импичмента. Ельцин в ответ увел своих сторонников со съезда, в надежде таким образом сорвать кворум.

 

Сорвать кворум не получилось, но своим демаршем он все-таки добился определенных результатов. 12 декабря состоялась согласительная встреча представителей трех ветвей власти, по итогам которой депутаты приняли постановление о стабилизации конституционного строя, назначив предложенный Ельциным референдум на 11 апреля 1993 года, а на вступление в силу поправок об автоматическом импичменте наложили мораторий. В свою очередь президент не стал бороться за кандидатуру Егора Гайдара, а выдвинул на пост премьер министра Виктора Черномырдина. Казалось бы, после того, как Виктор Черномырдин 14 декабря получил поддержку депутатов, должна была начаться конструктивная работа президента и Верховного совета, но, однако этого не случилось. Все произошло с точностью наоборот. Избавившись от Гайдара, депутаты продолжили давление на президента и на VIII съезде, открывшимся 10 марта, отменили принятое в декабре постановление о стабилизации конституционного строя и ввели в действия поправки, ограничивающие полномочия президента.

 

В ответ 20 марта Ельцин выступил с телеобращением, в котором сообщил, что подписал указ «Об особом порядке управления до преодоления кризиса власти». Президент отметил, что в соответствии с указом не имеют юридической силы любые решения государственных органов и должностных лиц, которые будут направлены на отмену и приостановления указов и распоряжений президента, а также постановлений правительства. На 25 апреля российский лидер назначил референдум о доверии президенту и вице-президенту, и еще по ряду вопросов.

 

Депутаты вместе с присоединившимся к ним вице-президентом пошли в наступление.  Еще до опубликования указа Руцкой передал его текст в Конституционный суд и на экстренном заседании судьи объявили текст еще неопубликованного указа антиконституционным. Депутаты созвали внеочередной VIIII съезд с целью запуска процедуры импичмента президенту. Иван Родин отмечает, что Ельцин тут же опубликовал данный указ, но под измененным названием «О деятельности исполнительных органов до преодоления кризиса власти», убрав из него некоторые пункты. Одновременно он вывел на улицы своих сторонников, заявив им, что не уйдет с поста вне зависимости от решений съезда. Александр Коржаков в своей знаменитой книге «Борис Ельцин от рассвета до заката» пишет, будто бы на случай положительного решения по импичменту против депутатов планировалось применить отравляющий газ. Однако кроме Коржакова данный факт никто из окружения президента не подтвердил. На деле все четыре дня, в которые длился съезд, прошли в ожесточенных дискуссиях. Ельцин вновь пошел на компромиссы, и сдал опять часть своей команды. В первые дни он был вынужден согласиться на отставку министров Барчука и Нечаева, но в то же время предложил дополнить вопросы для голосования вопросом о доверии еще и съезду. Тогда российский лидер остался в выигрыше, депутатам не удалось включить вопрос об импичменте в повестку заседания. Вопрос об импичменте был включен в повестку дня ближе к последним дням заседания, но голосование по нему провалилось. Лишь 617 депутатов проголосовали за отрешение Ельцина от занимаемой должности. Семьдесят два недостающих голоса помогли Ельцину выиграть этот раунд политической борьбы. Съезд одобрил проведение референдума 25 апреля, но на референдум выносилось 4 вопроса:

 

Первый вопрос: Доверяете ли вы Президенту Российской Федерации Б. Н. Ельцину? Второй вопрос: Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации с 1992 года? Третий вопрос: Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации? И, наконец, четвертый последний вопрос: Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов народных депутатов Российской Федерации?

 

За доверие Ельцину высказались 58,7% населения. 53% поддержало его экономическую политику. Почти 50% посчитали, что необходимо досрочно переизбрать президента. И почти 68% поддержали досрочные выборы народных депутатов.

 

Ельцин победил, но радость победы была недолгой. Очень скоро ее омрачили массовые беспорядки, случившиеся 1 мая во время несанкционированного шествия оппозиции. В книге «Как удалось отстоять реформы» исследователь Олег Мороз пишет: «В соответствии с распоряжением президента поход на Красную площадь, намеченный его организаторами, не был санкционирован московскими властями, которые отвели для митинга площадку на Крымском валу возле Центрального дома художника. Видимо, осознав, что до Красной площади им не добраться, манифестанты числом около семи тысяч по призыву Анпилова двинулись в противоположную сторону - к университету на Воробьевых горах. Довольно непонятный маршрут: демонстрации здесь бывали крайне редко, если вообще бывали. Но организаторы шествия, вероятно, решили, что куда-то идти все же лучше, чем стоять на месте». В районе площади Гагарина начались столкновения демонстрантов с ОМОНом. Милиция попыталась блокировать движение колонны, перегородив дорогу грузовиками, но кордоны были прорваны. В милицию и омоновцев полетели прутья, палки, даже облицовочная плитка, отколотая в подземных переходах, милицейские автобусы начали громить и поджигать. Олег Мороз приводит фамилии политиков, подстрекавших толпу на беспорядки. Помимо Виктора Анпилова, во главе колонны демонстрантов стояли депутаты Виктор Астафьев, Илья Константинов, а так же экс лидеры ГКЧП Геннадий Янаев и Владимир Крючков. Омоновцам удалось развернуть колонну обратную в сторону, но 200 милиционеров и 70 демонстрантов получили различные травмы. Не обошлось и без жертв. Так один из демонстрантов вбежал в кабину оставленного без присмотра грузовика, дал задний ход и буквально вдавил милицейского сержанта в соседний грузовик. Позже омоновец Владимир Толокнеев скончался в больнице.

 

Первомайское побоище толкало Ельцина к скорейшему принятию президентского проекта новой конституции, работа над которой шла с 1990-го года. О том, как разрабатывалась и принималась новая демократическая конституция, я уже писал в материале «Прощальным костром догорает эпоха» поэтому эта тема выносится на рамки данной статьи. Но на некоторые моменты, имевшее прямое отношение к октябрьскому противостоянию, считаю необходимым обратить внимание. Например, точка невозврата была пройдена 5 июня во время открытия работы Конституционного совещания, указ о созыве которого, президент подписал 12 мая.

 

«В 9.45 я позвонил Коржакову и попросил принять усиленные меры для поддержания порядка в зале, где будет проходить открытие Конституционного совещания, - вспоминал Ельцин. Если начнутся выкрики, свистки, кто-то будет вести себя по-хулигански, пытаться сорвать совещание — немедленно выводить… Моё выступление о конституции, о новом конституционном процессе — 40 минут. Этот доклад я тщательно готовил, причём серьёзно правил уже второй вариант (первый отверг категорически, сделав 15 серьёзных замечаний). Сидел всю ночь. Весь был в напряжении. И мои тяжёлые предчувствия подтвердились.  Как только я начал своё выступление, Хасбулатов написал записку и подозвал сотрудника, дежурившего рядом с трибуной. Тот взял записку и положил её, но не на стол, а в ящик. Хасбулатову это не понравилось, он стал усиленно делать знаки Черномырдину - предоставьте мне слово после Ельцина. Несмотря на утверждённый регламент. Сразу после того как я сел на своё место, он вскочил и рванулся к трибуне. И тут началось…».

 

В ответ на речь Ельцина, в которой тот сказал о необходимости скорейшего ухода от такой формы представительной власти как советы, Хасбулатов, прорвавшись к трибуне, объявил совещание неконституционным, его решения нелегитимными и вместе со своими сторонниками ушел из зала. Как об этом вспоминала участница совещания Алла Ярошинская: «Едва Ельцин произнес последнее слово, глава ВС резво встал и двинулся к трибуне. Но охранник его задержал. В зале на тысячу человек пока ничего не подозревали. „Спектакль“ был хорошо виден только для передних рядов.

 

- Пусти его, пусти, - негромко говорили охраннику сотрудники аппарата Ельцина, сидящие впереди меня. Из задних рядов побежали вперед, посмотреть, что происходит. Начался шум. Охранник отступил, и Хасбулатов пошел к трибуне.

 

В зале начали свистеть. Ельцин встал. Постучал о микрофон пальцем, призывая к спокойствию. Он был немного растерян.

 

- Тем, кто свистит. Здесь вам не митинг. Те, кто свистел, умерьте свой пыл…. Хасбулатов стоял за трибуной. Зал шумел и препирался, дать или не дать ему слово… Он не хлопал. Хасбулатов, бледный, упорно стоял на трибуне. Снова встал Ельцин и твердо сказал:

 

- Есть утвержденный порядок ведения совещания.

 

Из зала возмущенно закричали сторонники председателя ВС:

 

- Кем утвержденный?

 

- Указом президента, - не растерялся Ельцин. - Я предлагаю дать слово сегодня главе администрации Филатову, а через два дня провести еще одно пленарное заседание - общую дискуссию. И тогда первым слово получит Хасбулатов.

 

Но зал не успокаивался. Одни кричали: „Дать слово!“, другие хлопали и возмущались: Не давать!“

 

- Руслан Имранович просит семь минут!- жестко сказал Ельцин. - Семь минут.

 

- Пожалуйста! - обратился он к Хасбулатову.

 

Тот начал читать свою речь. В зале снова неистово захлопали. Чтеца не было слышно. Через две минуты он громко сказал в микрофон:

 

- Вы не хотите даже слушать!

 

И ушел с трибуны под шум зала. Его сторонники прокричали друг другу:

 

- Пошли, пошли... В большом фойе было человек сто народу. На верхней ступеньке мраморной лестницы бледный Хасбулатов читал несостоявшееся выступление для сочувствующих и журналистов. Листы бумаги дрожали в его руках. В мраморном подвале Мраморного зала уже были накрыты столы для участников совещания»».

 

После демарша Хасбулатова, Ельцин все еще надеялся на конструктивное взаимодействие с Верховным Советом, но очень быстро он осознал, что это невозможно. 22 июля депутаты приняли закон «Об уточнении показателей республиканского бюджета на 1993 год». Вопреки правительственному варианту бюджета, предполагающему сокращение дефицита бюджета, они увеличили дефицит до 22,6 процентов ВВП и таким образом готовились ввергнуть страну в гиперинфляцию. 27 августа при повторном рассмотрении бюджета, депутаты отклонили все президентские поправки, и отправили его в таком виде Ельцину на подпись. Ожидалось, что судьба скандального законопроекта решится 21 сентября. Российский лидер стоял перед выбором. Он понимал, что подписывать подобное нельзя, но и наложение вето ничего не изменит, парламентарии не успокоятся. Выход был только один: пользуясь кредитом народного доверия, решать вопрос радикально.

 

21 сентября Ельцин выступил по телевизору и сообщил о подписании указа № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской федерации».  Он постановил прервать законодательные, распорядительные функции Съезда и Верховного совета до избрания нового парламента, выборы в который должны назначались на 12 декабря. До созыва нового парламента – Государственной Думы Федерального собрания Ельцин велел руководствоваться его указами и постановлениями Правительства. Конституционному суду предлагалось до начала работы Федерального собрания не созывать заседаний.

 

В ответном выступлении Руслан Хасбулатов квалифицировал действия президента как государственный переворот, а президиум Верховного совета прекратил полномочия Ельцина. Сделано это было на основании тех самых поправок в конституцию, которые сами депутаты ранее и приняли. Вечером того же дня состоялось экстренное заседание Конституционного суда. Большинством голосов судьи признали президентский указ антиконституционным. Закончился первый день противостояния тем, что по президентскому приказу Белый дом отключили от всех коммуникаций, от правительственной и телефонной связи, блокировали счета Верхового совета. Милиционеры выставили по периметру здания оцепление, а сторонники Верховного совета начали возводить баррикады.

 

На следующий день 22 числа в Белом доме началась 7-я экстренная сессия Верховного совета. Депутаты подтвердили принятые ранее президиумом решения об отстранении Ельцина от должности и о возложении президентских полномочий на Александра Руцкого. По его предложению съезд сместил со своих постов силовых министров – МВД, безопасности и обороны. Новым министром безопасности Руцкой назначил Николая Глушко, новым министром внутренних дел Виктора Баранникова, министром обороны Владислава Ачалова. Заместителем Ачалова стал генерал Альберт Макашов, а помощником Станислав Терехов. Эти два человека сыграют немалую роль в дальнейшей эскалации конфликта.

 

Ельцин решил делать ставку на декабрьские выборы. «После 21 сентября поезд, движущийся к новым декабрьским выборам, начнет набирать скорость, - писал в воспоминаниях Борис Николаевич. У депутатов, сидящих в Белом доме, появится альтернатива: либо выходить из своего бункера и включаться в нормальную предвыборную борьбу, либо остаться там, чтобы навсегда выпасть из политической жизни России». Возможно, план Ельцина и сработал бы, тем более что 23 числа несколько депутатов ушли из Белого дома и получили руководящие должности в президентской команде. Однако в тот же день в столице пролилась первая кровь. Вечером группа вооруженных автоматами боевиков попыталась проникнуть на территорию бывшего штаба главного командования Объединенных вооруженных сил СНГ на Ленинградском проспекте. Они предприняли попытку обезоружить солдат, несущих караул, но милиционеры и сотрудники ОМОН, вызванные военными, смогли отразить атаку. В завязавшейся перестрелке один милиционер получил ранения, а участковый инспектор Хорошевского отдела милиции Валерий Свириденко и пенсионерка Валентина Малышева, случайно выглянувшая из окна соседнего дома на улицу, были убиты. В очерке «Хроника октябрьского противостояния» историк Олег Назаров выдвигает гипотезу, будто данное нападение было провокацией, организованной людьми из окружения Ельцина с целью обвинить сторонников Верховного совета в эскалации конфликта и кровопролитии. Мнение Олега Назарова представляется весьма спорным, так как нападавшие оказались членами организации «Союз офицеров России» Станислава Терехова, упомянутого выше помощника Владислава Ачалова, назначенного Руцким министром обороны.

 

Утром следующего дня генерал армии Константин Кобец через генерал-лейтенанта Юрия Калинина предъявил Белому дому следующий ультиматум: немедленное освобождение от должности «новоявленных руководителей». Выдача защитников акции на Ленинградском проспекте для предания их суду. Сдача оружия и роспуск депутатов в течение 24 часов.

 

Как только текст ультиматума был доставлен в Белый дом, мэр Москвы Юрий Лужков объявил о блокаде дома советов. Вечером председатель Конституционного суда Валерий Зорькин выступил с предложением о «нулевом варианте», то есть к возвращению ситуации до 21 числа, что предполагало одновременную отмену и президентских и депутатских решений. Ельцин отверг рассмотрение подобного варианта, и велел депутатам в срок до 4 октября сдать находящееся в Белом доме оружие. На следующий день началась операция по полному блокированию Белого дома. Олег Назаров отмечает, что были установлены три кольца оцепления, подъезды и подходы к зданию перекрыли пожарными, поливальными и другими машинами, протянули вдоль заграждение, сплетенное из нитей колючей проволоки. Тем же вечером в районе станции метро «Баррикадная» произошли столкновения сторонников парламента с милицией. Первые столкновения обошлись без человеческих жертв. В тот день патриарх Московский и всея Руси Алексий 2 предложил свое посредничество в разрешении конфликта и призвал парламент и президента к диалогу.

 

Ночью 1 октября в патриаршей резиденции в Свято-Даниловом монастыре начались переговоры с участием председателей обеих палат парламента Вениамина Соколова и Рамазана Абдулатипова, а так же представителей президента Сергея Филатова, Юрия Лужкова и Олега Сосковца. На встрече подписали Протокол № 1. В документ, текст которого приводит в книге «Стреноженная Россия» заместитель Хасбулатова Юрий Воронин, были зафиксированы следующие договоренности:

 

«В целях обеспечения безопасности, сбора и складирования нештатного оружия, находящегося в Доме Советов, осуществить его сбор и складирование в Доме Советов, изъятие под охрану совместных контрольных групп, организованных из сотрудников ГУВД г. Москвы и департамента охраны Дома Советов. Для этого незамедлительно включается электроэнергия и теплоснабжение, а также необходимое количество городских телефонов для оперативной связи…. После реализации первого этапа стороны приступают к полному снятию вооруженного противостояния, заключающемуся в одновременном выводе из Дома Советов всех охранных формирований и снятии наружной охраны ГУВД. Одновременно окончательно решаются вопросы вывоза нештатного оружия из Дома Советов….». На бумаге все было расписано красиво, но на деле вышло иначе. Президентская сторона приступила к выполнению своей части договоренностей незамедлительно, а депутаты поступили с точностью до-наоборот. Подписанный протокол был отвергнут, а подписавший документ Вениамин Соколов отозван с дальнейших переговоров. Казалось, после такого демарша одной из сторон, миру не бывать, однако 3 числа состоялись очередные переговоры. На этот раз вместо Вениамина Соколова в них принимал участие Юрий Воронин, а так же нынешний патриарх Кирилл, в ту пору митрополит Смоленский и Калининградский и, наконец, судья Конституционного суда Владимир Олейник. Ельцин не хотел эскалации конфликта и поэтому передал своим представителям, что готов к соглашению о так называемом «нулевом варианте». Если раньше российский лидер отвергал такую возможность, то сейчас ради мира в стране, он готов был вернуться назад и отменить собственный указ. Однако, как оказалось, мир нужен был только президентской стороне, депутаты хотели конфронтации и накала ситуации. Ничем иным нельзя объяснить дальнейшее развитие событий. Вернувшись с переговоров, Юрий Воронин ничего не сказал о достигнутых договоренностях своим коллегам, а затем уже Руслан Хасбулатов заявил, что все решения отныне будут приниматься только съездом.

 

И в тот же день во время митинга оппозиции на Октябрьской площади начался новый уже необратимый виток противостояния.. Митингующим никто не препятствовал, было получено разрешение Моссовета, но очень быстро повторился первомайский сценарий. Виктор Анпилов намеренно дезинформировал разгоряченную толпу. Он сообщил, что мэрия запретила демонстрацию, и призвал сторонников идти к Белому дому. Две тысячи человек на Крымском мосту двинулись на милиционеров, значительно уступавших им в количестве. Стражей порядка избивали, в них летели камни, куски асфальта. Очень быстро митингующие, превратившиеся в вооруженных погромщиков, дошли до Зубовского бульвара, захватили грузовики и двинулись к Белому дому, намереваясь прорвать оцепление вокруг него.

 

Дальше все развивалось стремительно. Началась стрельба со стороны гостиницы «Мир», в результате которой был застрелен полковник МВД Иван Шишаев, одетый в гражданскую одежду, а журналист Владислав Шурыгин получил ранение в ногу, что разгорячило и без того агрессивно настроенных сторонников Верховного совета. Достаточно было одной искры для того, чтобы они стали неуправляемой массой и такая искра зажглась, вернее ее зажег Александр Руцкой, выступив с балкона с громкой речью: Прошу внимания! Молодежь, боеспособные мужчины! Вот здесь в левой части строиться! Формировать отряды! И надо сегодня штурмом взять мэрию и «Останкино».

 

Генерал Альберт Макашов повел толпу в сторону мэрии. Несколько десятков человек, среди которых были вооруженные боевики и радикальные националисты, пробили грузовиками стеклянные стены фасада, открыли огонь по милиционерам и военнослужащим внутренних войск, охранявшим здание. Как отмечает Олег Назаров, охранявшие здание омоновцы сдали мэрию без боя. Затем начался штурм гостиницы «Мир», где находился оперативный штаб ГУВД Москвы. В результате взятия гостиницы снова было захвачено много оружия. С захваченным оружием на захваченных ранее грузовиках вооруженные погромщики двинулись на Останкино.

 

«По сведениям "Эха Москвы", к половине седьмого вокруг "Останкина" собралось большое число людей с красными флагами, - пишет Олег Мороз. Основное их вооружение - железные прутья, канистры с бензином и пустые бутылки для приготовления "коктейля Молотова".… Сюда же подходят три БТРа также под красными флагами и группа людей, вооруженных автоматами… Положение оборонявшихся усугублялось еще и тем, что из центра города в сторону Останкина на подмогу макашовцам катилась огромная - по некоторым оценкам, двухсоттысячная - толпа их сторонников. Для ускорения дела между толпой и телецентром совершали челночные рейсы "трофейные" грузовики и автобусы, перебрасывавшие к месту решающих действий все новые и новые группы "демонстрантов"».

 

Сначала так называемые «демонстранты» окружили главный корпус телецентра - АСК – 1 и стали требовать предоставления эфира. Но после того как некий телережиссер сообщил о том, что телевизионное вещание ведется из другого здания, АСК – 3, расположенного через улицу, интерес к главному корпусу погромщики утратили и тут же переключились на другой объект. Макашов потребовал через мегафон, чтобы бойцы «Витязя» и милиционеры, охранявшие здание сложили оружие, а затем протаранил стеклянные двери грузовиком.

 

«Грохот, звон разбитого, осыпающегося стекла… Кругом агрессивная, ликующая толпа – замечает Олег Мороз. Эти кадры - одно из главных документальных свидетельств того, что в действительности происходило в Останкине…. С какими такими "мирными намерениями" прибыли сюда сторонники Хасбулатова и Руцкого…

 

Несколько человек попытались проникнуть в здание, но атака была отбита силовиками. Мятежники не успокоились и выстрелили из гранатомёта, в результате чего погиб боец «Витязя» Ситников. И только после гибели товарища защитники телецентра открыли ответный огонь. Пока «Витязи» сражались с боевиками, Вячеслав Брагин и Олег Попцов сумели перевести вещание из Останкино на Шаболовскую. Писатель Борис Минаев в своей книге «Ельцин» вспоминает, как к Останкино подъехали БТРы на помощь витязям и как из толпы в них полетели коктейли Молотова. Минаев вспоминает, как командир одной из машин стрелял по толпе и как трассирующие пули долетали даже до домов и попадали в окна квартир.

 

Подобный поворот событий вынудил Ельцина действовать решительно. Он отстранил Руцкого от должности вице-президента и поручил пресс секретарю Вячеславу Костикову зачитать по телевидению его обращение к жителям Москвы и гражданам России: «Сегодня в Москве пролилась кровь. Начались беспорядки. Есть жертвы. Предпринимаются попытки захватить государственные учреждения. Все это спланированная заранее акция бывших руководителей Белого дома, тех, кто продолжает говорить о законе и Конституции... Президент, правительство России, руководство Москвы делали все для того, чтобы разрешить кризис мирным путем. Все россияне знают, что ни президентом, ни правительством не было отдано ни одного приказа, который допускал бы вооруженное насилие. Еще сегодня утром шли переговоры при посредничестве патриарха Московского и Всея Руси об урегулировании обстановки вокруг Белого дома, но в эти самые часы бывшим руководством Белого дома было все подготовлено для использования силы…. В соответствии с правом, данным мне Конституцией, я ввел чрезвычайное положение в городе Москве на одну неделю... Порядок в Москве будет восстановлен в самое кратчайшее время. Мы располагаем необходимыми для этого силами. Мы победим! Спокойствие в столице обязательно будет восстановлено. Ради созидания, ради того, чтобы сохранить мир в России». Обращение зачитывал пресс секретарь, так как сам Ельцин в это время находился в вертолете, державшим путь из Барвихи в охваченную беспорядками столицу.

 

В интервью Владимиру Рудакову корреспондент НТВ Владимир Чернышев высказывает предположение, будто бы погромщикам дали беспрепятственно проехать в Останкино, чтобы они ни пошли на Кремль. Версия Чернышева вполне имеет право на существование. Если в Останкино еще можно было малой кровью подавить мятеж, но пойди погромщики на Кремль, случилась бы настоящая бойня, число жертв которой перевалило бы наверняка за сотню человек.

 

В тот же день Егор Гайдар тоже записал телеобращение и призвал москвичей выйти на митинг к Моссовету. «После телеобращения едем к Моссовету, -  пишет Гайдар в книге «Дни поражений и побед». - Еще недавно, проезжал мимо, видел у подъезда маленькую кучку дружинников. Теперь набухающими людскими ручейками, а вскоре и потоками сверху от Пушкинской, снизу от гостиницы "Москва" площадь заполняется народом. Вот они – здесь! И уже строят баррикады, разжигают костры. Знают, что происходит в городе, только что видели на экранах телевизоров бой у "Останкино". Костерят власть, демократов, наверное – и меня, ругают за то, что не сумели, не подвергая людей опасности, не отрывая их от семьи и тепла, сами справиться с подонками. Справедливо ругают. Но идут и идут к Моссовету… безоружные, прикрыть собой будущее страны, своих детей. Не дать авантюристам опять прорваться к власти».

 

Утро 4 октября началось с поездки Ельцина в Министерство обороны. Там в 2 часа ночи в кабинете министра Павла Грачева состоялось заседание Совета безопасности, посвященное обострившейся обстановке в столице. Стали обсуждать вопрос о взятии Белого дома, - вспоминал Ельцин. Всем ясно было, что этот основной очаг разжигания войны должен быть локализован…. Неожиданно для меня попросил слова начальник охраны Коржаков…. Коржаков пригласил в зал заседаний седого военного, который представился капитаном первого ранга Захаровым. Захаров сказал, что предлагает сначала использовать танки, десять машин, которые должны будут подойти к Белому дому с двух сторон…. Несколько выстрелов по верхним этажам подействуют на боевиков из Белого дома парализующе. Затем должны пойти десантные войска, которые создадут прикрытие для спецподразделений. И, наконец, последним ударом станет работа уже внутри Белого дома спецгрупп "Альфа" и "Вымпел". Каждому этапу он находил объяснения, связанные с особенностями самого здания, возможностями его обороны. Он считал, что такой план взятия Белого дома приведет к наименьшему количеству жертв среди обороняющихся.»

 

Это предложение было одобрено единогласно всеми участниками совещания, но неожиданно своеобразный демарш устроил Павел Грачев, запросив у главнокомандующего письменный приказ на штурм Дома Советов.

 

Опять возникла напряженная тишина, - вспоминал в книге «Борис Ельцин от рассвета до заката» о реакции российского лидера начальник Службы безопасности президента Александр Коржаков. У шефа появился недобрый огонек в глазах. Он молча встал и направился к двери. Около порога остановился и подчеркнуто холодно посмотрел на "лучшего министра обороны всех времен". Затем тихо произнес: - Я вам пришлю нарочным письменный приказ. Вернувшись в Кремль, тотчас приказал Илюшину подготовить документ. Подписал его и фельдсвязью отослал Грачеву. Мы все тогда подумали, что этим поступком Грачев приговорил себя к отставке и шеф ему позорного колебания никогда не простит. Но простил и потом еще многое прощал». Тогда Ельцин «простил» Грачева, но через 3 года он с легкостью отправит министра обороны в отставку и вычеркнет из рядов своей команды.

 

Согласно приказу «О привлечении войск Министерства обороны» в  столицу сразу же вошли танки Кантемировской, Таманской, Тульской дивизии ВДВ, ОМОНа и дивизии имени Дзержинского МВД России. Вскоре БТРы пробили баррикады на Краснопресненской набережной в районе мэрии, блокировали Белый дом и начали прицельный огонь по окнам.

 

Между тем офицеры спецподразделений "Альфа" и "Вымпел" отказались штурмовать Белый дом. У Ельцина состоялся с ними разговор. «Вошел в зал, собравшиеся встали, приветствуя меня, - вспоминал первый президент. Я посмотрел на них, почти все опустили глаза в пол. Решил не тянуть резину, сразу спросил: "Вы готовы выполнить приказ президента?" В ответ - молчание, жуткое, необъяснимое молчание элитного президентского воинского формирования. Подождал минуту, никто не проронил ни слова. Я громко произнес: "Тогда я спрошу вас по-другому: вы отказываетесь выполнять приказ президента?" В ответ опять тишина. Я обвел взглядом всех их - огромных, сильных, красивых. Не попрощавшись, пошел к дверям, сказав Барсукову и Зайцеву, командиру "Альфы", что приказ должен быть выполнен».

 

Отряд «Альфа» выводит арестованных из здания Белого дома

 

Так как офицеры обоих спецподразделений отказались принимать участие в операции по штурму Белого дома, начальнику главного управления охраны Михаилу Барсукову пришлось сменить приказной тон. Он уговорил их для начала просто подойти к Белому дому, для чего усадил в автобусы и повез туда. На месте тактика начальника главного управления опять принесла удачу. Несколько человек согласились сесть на БМП и на них подойти к зданию, не проникать внутрь, а просто осмотреться. Когда четыре машины подъехали к Белому дому, и одна БМП остановилась около раненого человека, произошла трагедия. Младший лейтенант Геннадий Сергеев вышел, подбежал к раненому и в этот момент получил в спину снайперскую пулю прямо под бронежилет. Раненый, которому он пытался помочь, через несколько минут тоже скончался.

 

«После того как бойцы "Альфы" узнали, что погиб их товарищ, никого уже не надо было уговаривать, - пишет Ельцин… Появление "Альфы" произвело в здании Белого дома сокрушительное действие. Все стали немедленно сдаваться. Стрелять пришлось немного. Путч бесславно заканчивался».

 

Еще до того как офицеры «Альфы» согласились выступить в роли парламентеров, вокруг и внутри Белого дома происходили драматические события. Президенты Калмыкии и Ингушетии Кирсан Иллюмжинов, Руслан Аушев решили помочь в скорейшем разрешении противостояния, для чего решили пройти в здание Верховного совета и встретиться с Александром Руцким

 

«Мы с Русланом Аушевым, президентом Ингушетии, Героем Советского Союза, созвонились и приехали к Зорькину – у него включен телевизор, в прямом эфире показывают перестрелку. Тогда мы с Аушевым решили ехать к Белому дому в качестве парламентеров, чтобы остановить кровопролитие…. Сообщили по рации обеим сторонам, что приехали парламентеры, на время выстрелы прекратились. Но только мы с Аушевым зашли в двадцатый подъезд, это со стороны Москвы-реки, – стрельба вновь возобновилась…. В этом здании огромные окна, подоконники расположены низко. И для того, чтобы спрятаться от пуль, нужно не просто пригнуться, а лежать на полу – вот все и лежали. Передвигались ползком или короткими перебежками. Очень много раненых, были и убитые. Переступая через тела, мы с Аушевым стали подниматься наверх, к Руцкому и Хасбулатову…. Вот так пробирались мы, вдруг вижу – на полу, пригнувшись, сидит депутат Верховного совета, ответственный секретарь Конституционной комиссии Олег Румянцев и разговаривает по телефону – это был огромный такой радиотелефон «Моторола», городскую связь и все коммуникации в здании отключили. Я подполз, оказалось, он разговаривает с Лобовым – секретарем Совета безопасности. Попросил трубку, говорю: «Мы здесь с Русланом Аушевым, дайте команду прекратить огонь». Рассказал, что много женщин и детей. В блокаде же оказались не только депутаты, но и обслуживающий персонал. Дети носили им из дома еду, их пропускали, а потом те, кто остался, уже не могли выйти. Я попросил Лобова: «Остановите стрельбу, мы выведем женщин и детей». Стрельбу прекратили, и мы человек сто или даже больше вывели. Потом сами вышли».

 

Бывший председатель парламента Руслан Хасбулатов и бывший вице-президент Александр Руцкой

В статье «Альфа в черном доме», тогдашний командир спецподразделения Геннадий Зайцев пишет: «Воспользовавшись куском колючей проволоки с белой тряпицей в качестве флага, бойцы Группы «А» стали лицом к Белому дому и положили на ступени оружие». Находящийся рядом сержант милиции Геннадий Сорокин через мегафон обратился к защитникам парламента: - К вам на переговоры идет подполковник Группы «Альфа». Кто-нибудь, выйдите для переговоров». Зайцев вспоминает, как к парламентерам вышли Макашов, Баранников и Ачалов и как Баранников уточнил фамилию их командира. Услышав фамилию Зайцева, Баранников предложил встретиться, на что ему было объявлено о грядущем штурме и было дано всего 20 минут на то что бы сдаться. Зайцев пишет, что ключевую роль в дальнейших событиях сыграл полковник Владимир Келехсаев, названный в статье просто Володей. Келехсаев сумел пройти в здание и уговорить мятежников в обмен на гарантии неприкосновенности.

 

5 октября газета «Известия» опубликовало письмо, подписанное сорока двумя представителями творческой интеллигенции, в том числе Беллой Ахмадулиной, Данилом Граниным, Дмитрием Лихачевым, Булатом Окуджавой, Робертом Рождественским и еще несколькими десятками человек. Они выражали Борису Ельцину свою поддержку и требовали самого сурового наказания для арестованных организаторов мятежа: «Нет ни желания, ни необходимости подробно комментировать то, что случилось в Москве 3 октября. Произошло то, что не могло не произойти из-за наших с вами беспечности и глупости, - фашисты взялись за оружие, пытаясь захватить власть…. Красно-коричневые оборотни, наглея от безнаказанности, оклеивали на глазах милиции стены своими ядовитыми листками, грязно оскорбляя народ, государство, его законных руководителей, сладострастно объясняя, как именно они будут всех нас вешать... Что тут говорить? Хватит говорить... Пора научиться действовать. Мы должны на этот раз жестко потребовать от правительства и президента то, что они должны были (вместе с нами) сделать давно, но не сделали: Все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений должны быть распущены и запрещены указом президента. Мы все сообща должны не допустить, чтобы суд над организаторами и участниками кровавой драмы в Москве не стал похожим на тот позорный фарс, который именуют "судом над ГКЧП»

 

В статье «Вместе с Президентом» Арсений Замостьянов отмечает, что среди авторов письма не оказалось известного поэта шестидесятника Андрея Вознесенского. Вознесенский отказался поддерживать президента и по призыву врачей Института Склифосовского сдавал кровь для раненых. Вскоре поэт напишет стихи, посвященные тем трагическим и переломным событиям:

 

«Мы - случайные мишени, мы зеваки, я и ты,

 

в нас постыдное смешенье любопытства и беды.

 

Позабыв хохмить и охать, я гляжу на Белый дом,

 

почерневший, словно ноготь от удара молотком.

 

Что-то сердце хватануло. Я гляжу позор страны,

 

как вверху клавиатуры стали клавиши черны.

 

А на улице Неждановой, где ходил я час назад,

 

разбросав стекло несданное, три застреленных лежат».

 

Как впоследствии оказалось, подписавшие письмо президенту, сорок два представителя творческой интеллигенции, оказались прозорливыми людьми. 23 февраля 1994 года Государственная дума первого созыва приняла постановление «Об объявлении политической и экономической амнистии», и в тот день мятежники были выпущены на свободу. Их  судьбы сложились вполне благополучно. Александр Руцкой в апреле 1994 года создал социал-патриотическое движение "Держава". В 1996 году он поддерживал кандидатуру Геннадия Зюганова на президентских выборах, а в 1998 году был избран губернатором Курской области. Пробыв губернатором до 2000 года, ушел из большой политики. Руслан Хасбулатов после освобождения вернулся к научной и преподавательской деятельности, вновь возглавив кафедру мировой экономики в Российской Экономической Академии имени Г.В. Плеханова. Владислав Ачалов в 1995 году стал сопредседателем Всероссийского офицерского собрания. В 1999 году баллотировался в Государственную Думу Российской Федерации от Движения в поддержку армии. 23 июня 2011 года он скончался в Москве. Альберт Макашов в 1995—1999 и 2003—2007 годах избирался депутатом Государственной думы от Промышленного одномандатного избирательного округа Самарской области. Он, как и Ачалов входил в Движение в поддержку Армии и в 1999 году баллотировался по его спискам в Госдуму.

 

Заканчивая 6 октября 1993, читать обращение, Ельцин этого всего еще не знал. Как и не знал, что история имеет свойство повторяться и в 1998 году страна вновь окажется на пороге гражданского противостояния. Когда лидер движения в поддержку армии Генерал Лев Рохлин предпримет попытку организовать государственный переворот и привлечет на свою сторону многих из тех, кто в 1993 году ушел от ответственности, благодаря амнистии. Это будет спустя 5 лет.

 

Филипп Астров